– Бабушка! – кричит Фридер и дёргает бабушку за юбку. – Бабушка, скажи, когда же у меня будет день рождения?
– Да отстань ты от меня ради бога, внук! – ворчит бабушка. – И не кричи так, я не глухая!
– Ба! – кричит Фридер ещё громче. – Ну скажи наконец! Когда у меня день рождения?
– Прямо сейчас, нетерпеливый ты мой, – говорит бабушка, – через три минуты!
С этими словами она исчезает в комнате Фридера и плотно закрывает за собой дверь.
От волнения Фридер пританцовывает под дверью. Вот прямо сейчас у него будет день рождения! Через три минуты! Так сказала бабушка. А раз она сказала – значит, так оно и есть!
В детской что-то шуршит и грохочет. Фридеру это слышно через закрытую дверь. Всё ясно, бабушка распаковывает подарки! Может быть, среди них есть игрушечный экскаватор. Тот большой, красный, который он так хотел. Конечно, там есть экскаватор, совершенно точно… А вдруг нет?
Фридер нервничает. Он больше не выдержит, ему нужно посмотреть… и он припадает к замочной скважине и смотрит сквозь неё.
В комнате стоит бабушка и кладёт на стол… толстые гольфы… красный свитер… три пакета чипсов… и… Фридер сглатывает от напряжения… экскаватор! Большой красный экскаватор, который он так хотел. Ура!
Вот бабушка зажигает свечи, пять штук, и вдруг… громко говорит:
– Не подглядывать! Ты ведь не подглядываешь через замочную скважину?
Фридер в испуге отшатывается назад. Откуда бабушка знает, что он… но тут снова слышится её голос:
– Внук, иди в туалет и жди меня там. Пока я тебя не позову, договорились?
Весь красный, Фридер тихонько крадётся в туалет, садится на унитаз и ждёт, и радуется, и думает о большом красном экскаваторе…
– Внук, заходи! С днём рождения! – зовёт бабушка.
Фридер мчится в свою комнату… и останавливается на пороге как вкопанный. Он сразу замечает: экскаватора нет! На столе лежат гольфы, и красный свитер, и три пакета чипсов, и пять свечей – всё здесь. Но экскаватора – нет.
Но он же видел его – только что, совершенно отчётливо, через замочную скважину!
Или он ему просто приснился?
– Поздравляю, от всей души поздравляю, – говорит бабушка, чмокает Фридера в щёку и поёт тонким голосом «Многая лета».
Бабушка всегда так поёт в день рождения. Потом она показывает на свечи и на подарки и спрашивает:
– Ну что, ты рад подаркам?
Фридер сглатывает, кивает и медленно идёт к столу. Щупает свитер, поднимает гольфы, шелестит пакетами с чипсами и тайком поглядывает, не видно ли экскаватора. Но его действительно нигде нет.
– Что ж ты ничего не говоришь? – удивляется бабушка. – Это ведь красивые, хорошие вещи, правда?
– Да, бабушка, – Фридер кивает и ещё раз сглатывает. Что-то застряло у него в горле. Кажется, это слёзы.
– Тогда примерь-ка свитер, – говорит бабушка, – и гольфы. Вдруг не подойдут!
Свитер колется, но Фридер ничего не говорит, он давится слезами. Надевая гольфы, он быстро заглядывает под стол: может быть, экскаватор там?
Но его там нет.
– Всё впору! – говорит бабушка довольно. – А теперь идём на кухню, обедать! Будет шницель, потому что сегодня день рождения. Твой день рождения!
И с этими словами она уходит на кухню.
Разочарованный Фридер стоит в колючем свитере, тёплых толстых гольфах и не может понять: неужели экскаватор растворился в воздухе?
– Ну иди же, именинник, – зовёт бабушка из кухни, – а то шницели остынут.
Фридер глубоко вздыхает, сопит и сморкается, проглатывает слёзы и тащится на кухню.
Бабушка стоит у кухонного стола, а перед ней на столе… большой, роскошный красный экскаватор. Бабушка ловко подцепляет ковшом шницель со сковородки и везёт его к тарелке Фридера.
Фридер застывает с открытым ртом. Вот он! Наконец-то нашёлся!
– Вот так, – говорит бабушка и сгружает второй шницель себе на тарелку. – Мне захотелось посмотреть, как работает эта новая штуковина!
И тут Фридер как закричит! Изо всех сил!
– Ура, бабушка! – вопит он. – Ура, ура, вот он, мой экскаватор!
И бросается к бабушке. А потом – к экскаватору.
– Я хоть и старая, но не слепая! – говорит бабушка и несёт на стол картошку. – А ты, нехороший мальчик, подглядывал в замочную скважину!
Фридер усмехается и весь краснеет. Он становится почти таким же красным, как экскаватор. Фридер хватает его и перегружает картошку ковшом из миски на тарелки. И почти совсем ничего не падает!
В общем, день рождения в конце концов получился просто замечательный.
– Это мой самый замечательный день рождения! – уверяет Фридер.
– Ты так говоришь каждый год! – уверяет бабушка. – И подглядываешь в замочную скважину.
Но Фридер больше не краснеет. Он уже привык к этим словам.
– Бабушка! – кричит Фридер и дёргает бабушку за юбку. – Поиграй со мной, ба!
– Да отстань ты от меня ради бога, внук! – ворчит бабушка. – Некогда мне играть, нужно бельё развесить. Я старая женщина, а не скорый поезд, не дёргай меня!
С этими словами она берёт корзину с выстиранным бельём и прищепки и идёт к двери.
– Бабушка, – кричит Фридер ещё громче и крепко держит её за юбку, – но ты должна поиграть со мной! Потому что я хочу! Прямо сейчас!
– Да не вопи ты! – цыкает бабушка и грозит Фридеру прищепкой. – Чего не могу, того не могу, и точка.
Но у Фридера такое разочарованное лицо, что бабушке всё-таки становится его жалко. Она говорит:
– Ладно, внук, смотри: я сначала развешу бельё, а потом мы поиграем, договорились? В настольную игру. В «Волка и овец», хорошо?
И бабушка, кряхтя, уносит корзину с бельём во двор.
– Бэ-э-э-э! – кричит Фридер. Но бабушка, к счастью, этого не слышит. Она уже внизу, во дворе. А Фридер стоит в прихожей и сердится.
Вешать бельё! Да это будет продолжаться целую вечность! Он-то уж знает. Вот ведь безобразие! А ему так хочется поиграть! Прямо сейчас. Но бабушки нет.
Фридер размышляет. И вдруг ему приходит в голову мысль. Просто замечательная мысль. Раз бабушки нет, тогда… тогда он тоже будет играть, как будто его нет! Вот!
Когда бабушка вернётся, Фридера не будет дома. Пусть она тогда долго-долго стоит перед дверью и стучит. Он не откроет – ведь его нет. Так что бабушке придётся подождать. Так же, как он ждал. Пусть узнает, каково это.
Ключ от входной двери бабушка с собой не взяла, Фридер это заметил. Она никогда не берёт его, когда выходит во двор развешивать бельё.
Ведь Фридер обычно всегда дома и ждёт. Всегда. Но не сегодня!
Фридер усмехается, садится в прихожей на пол, прижимает палец к губам и ждёт.
Проходит довольно много времени. Но бабушка всё не идёт и не идёт. Фридер уже весь извертелся, но наконец он слышит, как кто-то, пыхтя, поднимается по лестнице. Это бабушка.
И вот она зовёт:
– Внук, открывай, я уже пришла!
«Прямо как в сказке «Волк и семеро козлят», – думает Фридер, – совсем так же. Козлята открыли дверь, и случилось плохое. А я не открою».
Он тихо хихикает и не двигается с места.
Бабушка стучит в дверь:
– Ты что там, оглох, что ли? Открывай!
«Ещё чего, – думает Фридер, – ни за что не открою».
И сидит тихо, как мышка.
Бабушка стучит сильнее:
– Ты что, с ума сошёл? Открывай немедленно! Я уже все ноги себе отстояла.
Фридер чуть не прыскает со смеху, но вовремя сдерживается и сидит тихо.
Он ведь решил, что его нет дома. Вот и пусть бабушка подождёт. И пусть отстоит себе все ноги.
Но бабушка ничего об этом не знает, она изо всех сил колотит в дверь и жалобно зовёт:
– Внук, внучек, открой! Или с тобой что-то случилось? Скажи, что ничего не случилось!
Фридеру немного жаль бабушку. Потому что она говорит таким несчастным голосом и так переживает из-за него.
Чтобы она не переживала, Фридер очень громко кричит:
– Нет, ба, ничего не случилось. Просто меня нет дома!
Некоторое время за дверью совсем тихо, потом бабушка вскрикивает:
– Тебя – что?
– Меня нет дома! – вопит Фридер в ответ. – Потому что я всегда должен тебя ждать, да!
– Только не ори так, я же не глухая, – отвечает бабушка, потом бормочет ещё что-то, а потом больше ничего не слышно.
Фридер внимательно слушает. Ничего. Абсолютно ничего.
Фридер ждёт некоторое время, прислушивается… опять ничего. Почему бабушка больше ничего не говорит? Может быть, она ушла и оставила его сидеть тут совсем одного?
Фридер ещё раз зовёт бабушку.
– Бабушка, бабушка, ты ещё здесь?
Молчание.
– Бабушка, – зовёт Фридер погромче, – ба, скажи что-нибудь!
Снова никакого ответа.
– Пожалуйста, бабушка, милая! – орёт Фридер совсем громко и при этом чуть не плачет.
Ничего.
Фридеру всё становится ясно.
Бабушка ушла. Навсегда.
Он вскакивает, распахивает дверь и собирается громко-громко зареветь…
Перед ним на лестнице сидит бабушка, а по её фартуку разгуливают четыре бельевые прищепки.
– Ой, да ты что, бабушка! – Фридер глубоко вздыхает. – Как же ты меня напугала!
– Так надо же головой думать, что ты делаешь, – говорит бабушка, но смотрит не на Фридера, а на прищепки на своём фартуке.
– А что это у тебя, ба? – спрашивает Фридер.
– «Волк и овцы», – говорит бабушка, – я играю! Но у меня опять овцы волка съели.
– Да ты что, бабушка! – повторяет Фридер, улыбаясь, и широко открывает дверь. – Иди домой. И поиграем по-настоящему. Я ведь снова дома, знаешь!
– Ну слава богу, – говорит бабушка. Она встаёт кряхтя и берёт корзину для белья и прищепки. – Тут на лестнице сквозит. И я всё время проигрываю.
С этими словами она шагает мимо Фридера на кухню. Фридер улыбается и вприпрыжку бежит за ней. А потом они приносят доску и шашки, садятся на кухне и играют в «Волка и овец». Бабушка всё время выигрывает.
Потому что Фридер позволяет ей выигрывать.
Или потому что она так усердно тренировалась на лестнице?